Анатолий Григорьевич Гавриленко — один из основателей российского срочного рынка. Его трудовой путь включает 10 лет работы в Госплане СССР, создание компании «АЛОР ИНВЕСТ» в 90-е, участие в Совете директоров ряда крупнейших профессиональных организаций, определяющих структуру фондового рынка России (РТС, НАУФОР).
Мы поговорили с Анатолием Григорьевичем о задачах развития биржевого и внебиржевого рынка нефти и нефтепродуктов, о камнях преткновения, которые лежат на этом пути, о роли государства и участников рынка, обсудили антикризисные меры.

— Мне кажется, что на сегодняшний день биржевая торговля уже является инструментом, который позволяет не так сильно ощущать кризис во многих секторах экономики. Сейчас наиболее развиты фондовый рынок и валютная биржевая торговля, которую правительство главным образом использует для регулирования. Однако нет должного развития фьючерсной торговли сырьевыми товарами (сельскохозяйственная продукция, нефть и нефтепродукты и другие). Мы могли бы значительно больше использовать этот потенциал для хеджирования рисков.

К сожалению, у государства еще нет понимания всех возможностей в этой сфере. Биржевой рынок развивается как бы в стороне от него. Не пользуются они этими инструментами. Пример – экспорт вооружения. Из-за того, что экспортные долгосрочные контракты с фиксированной ценой не были захеджированы от падения доллара, государство потеряло серьезные деньги. Многие государственные служащие убеждены, что у нас страхование от подобных рисков невозможно, а это совсем не так!

Поэтому биржевые инструменты не только «могут» стать инструментом по смягчению кризиса, а должны ими стать. Очень хочется, чтобы как можно больше появилось специалистов, в том числе среди государственных чиновников, которые разбираются в биржевых инструментах и хотели бы как можно шире их использовать.

Максимум, что делает государство для развития рынка – приглашает на заседания отдельных представителей сообщества, как, например, Марину Медведеву, которая является одним из создателей фондовой биржи ММВБ и известным специалистом по биржевому рынку. Но это ведь приблизительно так же, как пересадить южный цветок в Сибирь зимой. Может и вырастет такой цветок, а может и нет… То есть масштабы использования государством опыта профессионалов рынка чрезвычайно малы.

— Во-первых, Российский Биржевой Союз значительно активизировал свою деятельность сейчас, мы вновь действуем также, как в начале 90-х, когда необходимо было координировать деятельность сотен бирж, образовавшихся в тот период.
Мы призываем государство к активному взаимодействию. Смотрите: руководство страны организовывает встречи с представителями различных отраслей, например, с нефтяниками, есть комиссия по иностранным инвестициям. А по сотрудничеству с российским инвесторам такой комиссии нет! И как тогда убедить инвестора вкладывать в российские активы?
Наше предложение — создать кадровый резерв. Пригласить в правительство 20-30 специалистов-практиков в области финансов и биржевой торговли. Это элита нашего рынка, они работают, в том числе в крупнейших корпорациях, прекрасно знают рынок капитала, обладают опытом проведения слияний и поглощений и т.д.

Поддержки в этом вопросе пока нет. Да и сами эти люди не очень в правительство рвутся, потому что им хорошо платят на своих местах. Может быть, правительство должно обратить внимание и сказать – мы хотим получить этих профессионалов.
А ведь это и должно стать одной из главных антикризисных мер!

— В принципе, уже есть все условия, чтобы развивать товарный рынок. Другое дело, что существуют ограничения в режиме налогового законодательства. В этой области Российским Биржевым Союзом (РБС) подготовлен целый список предложений, который направлялся в Госдуму и в Правительство.
Вопрос сейчас состоит в том, издавать ли новый закон о биржевой деятельности либо достаточно принять несколько изменений в существующее законодательство. Я считаю, что это не принципиально, главное, чтобы предложения РБС были каким-то образом учтены.

А что дальше? Есть два варианта: развить этот рынок, чтобы государство проявило интерес к активному участию в нем, стимулировало дальнейшие налоговые изменения, либо сначала провести законодательные изменения, после чего государство придет на этот рынок.
Я все-таки считаю, что первым активность должно проявить государство, и тогда изменения будут быстрыми. Иначе государство не почувствует и не поймет представителей бирж. Поэтому я с надеждой смотрю на создание нефтяной биржи. Здесь как раз государство что-то пробует сделать.

— Мы работаем и создаем биржевой рынок в непростом государстве, ситуация в котором осложнена «голландской болезнью» — зависимостью от нефтяной иглы.
Естественно, если государство в чем-то нездорово, это накладывает отпечаток на многие сферы. Например, создание большого количества различных бирж. Если государство рыночно-ориентированное, считающее копейки, ну зачем оно будет создавать много бирж? Такое расточительство основано на нефтедолларовой экономике, на сознании того, что нефтедолларов у нас много (даже после кризиса). Отсюда же произвольные решения о том, где биржа должна создаваться, как это произошло с Международной товарно-сырьевой биржей в Санкт-Петербурге. В качестве еще одного примера приведу создание контракта на нефть сорта РЕБКО в Нью-Йорке, эффективность которого абсолютно непонятна до настоящего времени.

— Практически, все нужно развивать в Москве, она уже является финансовым и биржевым центром. Это подтверждается и тем, что параллельно для МТСБ арендовано помещение в столице. И специалисты, которые работают на этой бирже, живут в Москве, а в Питере таких специалистов нет.

«Голландская болезнь» прослеживается и в создании многих корпоративных площадок. Например, «Газпром» вряд ли может представить себе какую-нибудь другую площадку по газу, а может даже и по нефти, кроме собственной. А если «Газпром» себя так поведет, завтра себя так будет вести «Роснефть», «ЛУКОЙЛ» и другие.
Парадокс! С одной стороны, государство выступает через своих чиновников и говорит, что должны объединяться РТС и ММВБ, что надо консолидировать эти биржи. А с другой стороны, при господдержке создается несколько биржевых рынков на сырьевые товары.

— Конечно! Но это должны быть филиалы, причем не только в Питере, но и на Урале, Сибири. Должны быть технические центры. Ведь наша страна располагается в восьми часовых поясах. Жители других регионов не должны подстраиваться под московское время, чтобы покупать и продавать биржевые продукты, иначе это приведет только к отторжению рыночных центров в Сибири, на Дальнем Востоке. Они будут тяготеть к Китаю и Японии.

Я полностью согласен с нашим президентом: если мы ничего не будем делать для населения этих регионов, а будем вести себя, будто их не существует, в конечном счете, мы потеряем эти регионы.

— Эти крупные компании все с государственным участием. И если на государственном уровне принято решение, что нужно развивать биржевую торговлю и надо участвовать в этих биржах, то через директиву советам директоров это сделать легко. Но почему-то этот механизм «забывается». Тем временем множатся биржевые и корпоративные площадки, вновь не экономятся деньги.

Здесь прослеживается определенная тенденция. Посмотрите, после кризиса крупные компании тут же попросили помощи у государства. Что получается: когда пришла пора за все платить, когда фактически компании расписались в неэффективном менеджменте, опять используются деньги, заработанные на невосполнимом ресурсе — на экспорте сырья; по большому счету, это деньги налогоплательщиков, народа. При этом решения принимаются очень быстро, и не видно контроля нашей уважаемой Госдумы.
Также происходит и в области создания бирж. Необходимо осуществлять мониторинг и контроль над решениями чиновников, вести единую политику по биржевым площадкам. И мы, Российский Биржевой Союз, могли бы также быть полезны в этой работе предостеречь от возможных ошибок.

— Это также должно быть сформировано рынком, а не только государственными функционерами. Власть должна разговаривать с участниками рынка на равных; привлекать их, а не диктовать. К сожалению, пока идет работа по указке. Если у государства хватит терпения и воли, чтобы задействовать всех основных участников рынка, то такой механизм жизнеспособен; если нет, то — нет.

— Я — за любые площадки, пусть они развиваются, но при соблюдении определенных условий.

Для нашей страны характерны три фактора: первый – недостаточно развитое рыночное законодательство, второй — низкая правовая культура, третий — высокая степень коррупции.
И это все создает большие риски на функционирование этих рынков.

Биржа – это институт, обладающий мощной страховочной системой, большим количеством различных условий и ограничений, с ежедневным контролем со стороны ФСФР и других проверяющих органов.
Новые электронные площадки, как правило, не имеют таких ограничений. Нет гарантий обеспечения поставки, существуют возможности для манипулирования – чтобы выиграл тот или иной игрок или чтобы была определенная цена. Типичная ошибка функционеров – они стирают грань между биржами и внебиржевыми площадками, называют все «электронными торгами» (ведь и там и там электронные инструменты). Это дает повод для недобросовестных действий. Начинается лоббирование, например, за право торгов для госзакупок. Мне возражают, мол, это развито на Западе. Но там совсем другой уровень развития законодательства и правосознания.
В начале у нас тоже на многих биржах отсутствовали механизмы гарантий. Я пережил крах нескольких бирж, помню, из-за чего это происходило. Поэтому мы на риск-менеджмент так много обращаем внимания, так тщательно опекаем FORTS (биржевой рынок Futures & Options on RTS) — следим за обеспечением, залогами, клиринговыми механизмами.

Я не хочу обвинять все внебиржевые электронные площадки, есть исключения. В целом, я – за любой рынок, но при соответствующем риск-менеджменте и правилах регулирования.